Государственный архив Пермского края
Статьи и публикации

Пермь и пермяки в 1905 году

С января 1905 года, отмеченного кровавыми событиями в Санкт-Петербурге, напряженность в России непрерывно возрастала. Кризис, в котором оказалась страна, усугубленный проигранной войной с Японией, которую еще два года назад никто не рассматривал в качестве серьезного противника, вызвал недовольство политикой правительства и стремление к серьезному изменению существующих порядков в разных слоях общества. По всей России проходили забастовки рабочих и служащих, вспыхивали крестьянские волнения, террористы убивали полицейских и губернаторов, газеты писали о взрывах, политических грабежах, вооруженных нападениях и вымогательствах. Власти отвечали не менее жестокими репрессиями, которые нередко затрагивали и вполне мирных людей, далеких от террора и революционных идей.

Несмотря на то, что в Прикамье в 1905 году не было такого хаоса насилия и кровопролития, какой устроили революционеры-террористы во многих западных губерниях Российской империи, бурные события этого времени не оставили в стороне и наш край.

К началу ХХ века Пермь представляла собой довольно крупный город, – ее население вместе с Мотовилихой составляло около 100 тыс. человек. Большая часть горожан – мещане, купцы, ремесленники, чиновники и служащие различных контор и фирм были настроены вполне лояльно по отношению к существующему строю. Основной ударной силы революции – пролетариата в городе было мало, так как, если не считать железнодорожные мастерские, в Перми не было крупных промышленных предприятий.

Однако рядом с городом находились Мотовилихинские Пушечные заводы, где вела пропаганду местная организация РСДРП, пользовавшаяся поддержкой у части рабочих. В это время в Перми еще не было высших учебных заведений, учащиеся которых были со второй половины XIX века наиболее активными участниками всех политических волнений. Однако студенты в Перми были – ссыльные за «политику» и просто приехавшие домой на каникулы. Сильно политизирована была и значительная часть учащихся средних учебных заведений, – гимназий, реального и железнодорожного училищ и даже духовной семинарии. Возраст учащихся старших классов в то время достигал 18-22 лет, и некоторые их них не просто симпатизировали революционерам, но уже являлись активными членами тайных обществ, принимая участие в нелегальной противоправительственной деятельности. Именно эти группы населения – рабочие Мотовилихи и железнодорожных мастерских, а также учащаяся молодежь, к которым примкнула часть радикально настроенной интеллигенции, и стали активными участниками революционных волнений в Перми в 1905 году.

Дом Мешкова. Вид со стороны Камы. Начало ХХ в. Их началом можно считать события 14 мая, отмеченные даже столичными газетами. В этот день в Перми в доме Мешкова должно было состояться учредительное собрание местного отделения Всероссийского учительского союза. Собрание первоначально было разрешено властями, однако затем неожиданно запрещено губернатором Наумовым, под предлогом того, что его программа содержала вопросы политического характера. Надо сказать, что к этому времени реформа государственного устройства России уже началась. Если до 1905 года любая, пусть самая далекая от революционной, политическая деятельность была преступлением, то после рескрипта 18 февраля 1905 года о разрешении подавать проекты об улучшении государственного устройства, границы дозволенного стали неопределенными. Власти и сами зачастую не знали что теперь можно, а что нельзя позволять гражданам.

Большая часть собравшихся у дома Мешкова учителей и интеллигентов, конечно, не были ни революционерами, ни террористами, задумавшими ниспровергнуть основы государства. Многие из них просто не знали, что собрание запрещено и были сильно удивлены, когда полиция с грубой бранью стала их разгонять. Среди учителей и учительниц были и представители учащейся молодежи и студентов, которые вели себя более агрессивно. Не добившись от полицмейстера внятного ответа на вопрос о причине запрета собрания, они, было, направились к дому губернатора, чтобы принести ему жалобу на действия полиции, но были остановлены. В отчете полицмейстера Какорина отмечено, что собравшиеся пели «Марсельезу».

В переговорах с полицмейстером, угрожавшим интеллигентам войсками, учителя высказали пожелание, чтобы полиция была удалена, обещая разойтись. После ухода полицейских толпа действительно стала расходиться, однако через полчаса собралась вновь во дворе одного из домов на Воскресенской площади, чтобы составить протокол с целью последующего разбирательства. По распоряжению губернатора Наумова, двор был оцеплен ротой солдат Ирбитского резервного батальона, после чего все собравшиеся «манифестанты» (74 человека) были переписаны полицией. В дальнейшем у многих из них были серьезные неприятности по службе.

Вечером того же дня в городском саду собралось несколько сотен человек учащейся и рабочей молодежи, устроившей теперь уже настоящую революционную манифестацию: был выброшен красный флаг, пелись революционные песни, звучали лозунги: «Долой самодержавие» и «Да здравствует республика», разбрасывались прокламации. Полиция в числе нескольких человек была слишком малочисленна, чтобы рассеять толпу, и, выстроившись цепью, только пыталась оградить ее от остальных гуляющих в парке горожан. Сломав замок боковых ворот, манифестанты двинулись по направлению к цирку и на углу Кунгурского проспекта и Большой Ямской, смяли наряд полиции, после чего направились к дому губернатора. Солдаты прибыли только после того, как толпа закидала камнями и расстреляла из револьверов окна в доме губернатора и спустилась к театральному саду. В ходе столкновений пострадали несколько полицейских, в том числе один получил пулевые ранения. Толпа вела себя агрессивно и, сопротивляясь, отбивала арестованных у полиции. По официальной версии, толпа разошлась после угрозы применения оружия военными.

На следующий день 15 мая революционно настроенная молодежь собралась за Камой, опять таки никак не контролируемая полицией. Все что смогли сделать власти – прислать на берег солдат и полицию, чтобы возвращающиеся из-за Камы опять не устроили каких-либо «беспорядков» в городе. В целом ситуация в эти два дня явно вышла из-под контроля местных властей.

События 14-15 мая напугали местную администрацию, – по просьбе губернатора Наумова, в конце мая в Пермь были присланы казаки. В это время в городе все успокоилось, но началась забастовка в Мотовилихе, организованная при участии местного комитета РСДРП.

Действия Пермского губернатора и полиции 14 мая вызвали заметное неудовольствие местной интеллигенции, обвинявшей власти в произволе и жестокости. Петербургское начальство наоборот обвинило Наумова в бездействии и нерешительности. По поводу сообщения, о том, что толпа манифестантов была оттеснена от губернаторского дома, генерал Трепов наложил резолюцию: «Не оттеснять надо, а разгонять». Критику вызвало и то, что войска и полиция, осыпаемые камнями и пулями, не применили оружия.

Интерьер дома Пермского губернатора. Начало ХХ в. С мая 1905 года четко обозначилось противостояние между либерально настроенной частью пермского общества, поддержанными выборными органами самоуправления и губернскими властями. Кроме ряда жалоб на губернатора, направленных в Петербург, Пермская городская дума и городской голова Иван Николаевич Суслин подали прошения о выводе из Перми казаков, присутствие которых, по их мнению, скоре провоцировало беспорядки, чем сдерживало их. Городская дума также добилась от министерства народного просвещения возвращения на должность участвовавшей в собрании 14 мая директрисы частной гимназии Барбатенко (Наумов пытался гимназию закрыть). При этом городской голова и Дума обращались прямо в Петербург, через голову Наумова, которого они считали главным виновником происшествий 14 мая, вызванных, по их мнению, «исключительно грубым и бестактным образом действий администрации».

Наумов, стремясь оправдаться перед Петербургом за 14 мая, стремился продемонстрировать жесткость и решительность. Результатом такого курса стал разгон казаками собрания Мотовилихинских рабочих 10 июля 1905 года. К этому времени в Мотовилихе обострилось противостояние между рабочим комитетом и администрацией. Был арестован один из лидеров рабочих – молодой революционер Андрей Юрш, администрация игнорировала требования об участии рабочего комитета в решении спорных вопросов и не соглашалась на улучшение условий труда. 10 июля на Вышке собрались рабочие с целью обсудить свои отношения с администрацией. Собрание было мирным, без красных флагов и революционных лозунгов, хотя накануне на заводе разбрасывали листовки комитета РСДРП. За сходкой наблюдало значительное количество Мотовилихинских обывателей, не являвшихся ее участниками, – день был выходной, и на улицах находилось много гуляющей публики. Появление казаков было встречено недовольными криками, революционно настроенная часть рабочих стала кричать «Долой самодержавие!» и стрелять из револьверов. Налетевшие казаки, стреляя в воздух, нагайками разогнали рабочих, досталось и зевакам и случайным прохожим. Под горой завязалась настоящая перестрелка, часть казаков спешилась и стала стрелять в толпу. Бегущих людей преследовали, врываясь во дворы и частные дома. Пойманных «бунтовщиков», среди которых были и просто случайные люди, тут же избивали нагайками. Несколько человек получили серьезные ранения, а один из зрителей – престарелый Лука Борчанинов был убит, – ему раскроили голову, так что мозг вывалился из черепной коробки.

Вид на Мотовилихинские пушечные заводы. Начало ХХ в. Такая политика властей скорее ожесточила, чем запугала рабочих, и при этом обеспечила революционерам сочувствие со стороны многих жителей Перми и Мотовилихи. Горный начальник (директор) Мотовилихинского завода С.А. Строльман также старался придерживаться твердой линии в отношениях с рабочими, пытался игнорировать созданный ими Совет старшин, увольнял активистов рабочего движения и не шел на уступки. В результате отношения между рабочими и администрацией окончательно испортились: Строльмана закидали комками грязной бумаги, его помощника Шафаловича освистали, а инженера П.Н. Сеппнайна вывезли с завода на тачке в рогожном мешке. В ответ горный начальник, заручившись согласием Петербурга, закрыл завод почти на целый месяц – до 15 октября.

К этому времени в России стачка стала всеобщей. Бастовали рабочие, железнодорожники, телеграфные служащие. Власти пытались запугать забастовщиков, арестовывали активистов, возбуждая против них уголовные дела, однако действовали они нерешительно, – не было опыта подавления столь массовых и организованных выступлений. Правительство оказалось в растерянности и пошло на уступки – 17 октября Николай II подписал манифест о создании в России парламента и гражданских свободах.

Реакция на манифест, известие о котором получили 18 октября, в Перми была бурной и в целом восторженной. Бастовавшие железнодорожники решили прекратить забастовку, отслужить в соборе благодарственный молебен и провести патриотическую манифестацию. Однако эти прекрасные и вполне верноподданнические намерения были грубо пресечены полицией, которая, не разобравшись, разогнала демонстрацию. Многие ее участники были избиты, в том числе пострадали женщины и дети. Губернатору пришлось лично извиняться перед толпой, а затем еще и освобождать политических заключенных из тюрем. Несколько дней в городе происходили митинги и сходки. Учащиеся средних учебных заведений прекратили учебу и устраивали митинги и забастовки, выдвигая требования к школьной администрации, где было все: от гражданских свобод до разрешения курения в туалете. Та была в растерянности, не получая четких указаний сверху и до ноября 1905 года учебный процесс в гимназиях, реальном и железнодорожном училище и в семинарии был фактически парализован.

21 и 22 октября в Перми прошли патриотические демонстрации с участием духовенства, пением «Боже царя храни» и избиванием «жидов и студентов», впрочем, то были скорее единичные случаи, обошлось без человеческих жертв. В отличие от многих других крупных российских городов, в Перми в 1905 году не было страшных погромов и столкновений между революционно настроенными гражданами и черносотенцами. Тем не менее, напряженность в городе нарастала на протяжении ноября – начала декабря и вылилась в новые забастовки, уже политического характера.

Представители революционных партий, пользуясь растерянностью властей, активно вели свою пропаганду, как в среде рабочих и железнодорожников, так и для прочих горожан, многие из которых, не будучи столь радикально настроены, с симпатией относились к их идеям. Так в начале декабря, по приглашению пермского духовенства, представитель Пермского комитета РСДРП на собрании епархиального съезда духовенства в здании епархиального женского училища, в присутствии учащихся духовных школ, сделал доклад о социал-демократической программе.

9 декабря Мотовилиха присоединилась к всеобщей политической забастовке. Пермский комитет РСДРП призывал устраивать баррикады и вооружаться для восстания против правительства. Отправленная к горному начальнику депутация рабочих и служащих потребовала прекращения занятий в управлении, отказа администрации от пользования заводскими лошадьми, электроэнергией и телефоном и открытия цеха N 5 для постоянных собраний рабочих. Требования были удовлетворены. Рабочие требовали от губернатора освобождения арестованных полицией членов центрального железнодорожного комитета, а от правительства - немедленного созыва Государственной Думы, что уже явно выходило из сферы компетенции местных чиновников.

Станция Мотовилиха. Начало ХХ в. 12 декабря толпа рабочих разобрала железнодорожный путь и остановила поезд, идущий в Екатеринбург. Для восстановления порядка из Перми была вызвана полусотня казаков и пехота. На следующий день произошло так называемое «Мотовилихинское вооруженное восстание», ставшее кульминационным моментов в революции 1905 года в Перми.

События 13 декабря первоначально разворачивались по тому же сценарию, что и накануне: для обеспечения свободного прохода поезда из Перми в Мотовилиху были посланы казаки и рота солдат. На этот раз поезд прошел спокойно, но при возвращении в город через поселок Мотовилихинского завода казаки и пехота были обстреляны боевиками. Несмотря на то, что накануне в Мотовилихе сооружали баррикады, собственно баррикадных боев 13 декабря не было: боевики обстреливали солдат и казаков, укрываясь в домах, а при их приближении сразу же убегали. В Мотовилиху были направлены дополнительные войска, и перестрелка продолжалась до наступления темноты. В течение дня было задержано всего три человека, ближе к ночи солдатам удалось окружить группу дружинников, засевших на чердаке орудийного цеха № 1. Всех их удалось захватить, но оружие боевики успели разбросать. Большая часть задержанных оказалась молодыми людьми, еще не достигшими 17 летнего возраста и была отпущена сразу после допроса. Потери правительственных войск в ходе перестрелки составили двоих раненых. Также была легко ранена лошадь. Потери среди восставших по официальным данным составили четыре убитых и 26 раненых. Пострадало также несколько человек случайных прохожих, в том числе была убита одна женщина, оказавшаяся на улице в неподходящий момент. Конечно, реальные потери боевиков были больше – не все раненные были выявлены, часть успела скрыться. Тем не менее, очевидно, что участие мотовилихинских рабочих в событиях 13 декабря 1905 года не было массовым. В перестрелках с войсками участвовали в основном радикально настроенные молодые люди, большая часть населения многотысячной Мотовилихи в тот день отсиживалась по домам.

В ночь с 13 на 14 декабря жандармами были арестованы в Перми и Мотовилихе все заметные представители Пермского комитета РСДРП и часть руководителей вооруженного восстания. Удалось скрыться лишь нескольким из членов комитета РСДРП и самому активному из боевиков Александру Лбову.

В документах Государственного архива Пермской области имеются свидетельства того, что к декабрю 1905 года значительная часть рабочих уже устала от забастовок, подорвавших семейный бюджет рабочего населения Мотовилихи. Большая часть рабочих достаточно равнодушно относилась к радикальным идеям и программам революционных партий, на первом месте для них стояло, прежде всего, улучшение собственного экономического положения. Уже в ноябре властям поступали обращения с обещаниями прекратить забастовку и выйти на работу без каких-либо условий, если будет гарантия безопасности от террора со стороны революционеров. Как писал директору Горного департамента главный начальник Уральских горных заводов, «успокоение может принести только время и утомление».

А.В. Бушмаков